«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

По свидетельству помощника управляющего делами Совета министров А.Н. Яхонтова, первым слово взял государственный контролер П.А. Харитонов: «Значит, с ножом к горлу прижимают нас добрые союзники – или золото давай, или ни гроша не получишь. Дай бог им здоровья, но так приличные люди не поступают». Ему ответил главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин: «Надо откровенно сознаться, что в отношении финансовом союзники к нам некорректны. Это мнение становится все более распространенным, особенно с той поры, как Государственной думе правительством были конфиденциально сообщены разъяснения по этому вопросу. Даже сам Шингарев не одобряет поведение Лондона и Парижа. Они восхищаются нашими подвигами для спасения союзных фронтов ценою наших собственных поражений, а в деньгах прижимают не хуже любого ростовщика. Миллионы жертв, которые несет Россия, отвлекая на себя немецкие удары, которые могли бы оказаться фатальными для союзников, заслуживают с их стороны более благожелательного отношения в смысле облегчения финансовых тягот. Неужели нельзя воздействовать на них дипломатическим путем». П.Л. Барк сказал что-то невнятное: «Трудно добиться от них реальных результатов, тем более, что сейчас вопрос идет о платежах в Америке, а не у союзников, которые сами вывозят для этого золото». А.В. Кривошеин ответил ему: «Хорошо, не буду спорить в данном случае, раз дело касается Америки, в войне не участвующей и пользующейся удобною обстановкою нажиться на несчастии Европы. Но ведь этой операцией не исчерпывается вопрос о деньгах на продолжение войны. Пусть господа союзники заранее подумают и позаботятся об оказании финансовой нам поддержки, раз они переносят на нас все бремя военных невзгод, а сами ведут себя на фронте за наш счет чрезмерно благоразумно»[150].

Министр иностранных дел С.Д. Сазонов посочувствовал союзникам: «Ну и мы тоже благоразумно отступаем, когда наши неисчерпаемые резервы допускают риск сражения, даже не одного, а нескольких. У французов же все в окопах, резервов у них нет, и риск для них равносилен гибели». Министр торговли В.Н. Шаховской поставил вопрос прямо: «Насколько могу судить, мы, говоря просто, находимся под ультиматумом наших союзников». П.Л. Барку пришлось признать: «Если хотите применить это слово, то я отвечу – да. Если мы откажемся вывезти золото, то мы ни гроша не получим в Америке и с нас за каждое ружье американцы будут требовать платы золотом». А.В. Кривошеин поддержал П.Л. Барка: «Раз вопрос зашел так далеко, то приходится подчиниться, но я сказал бы – в последний раз. Впредь надо твердо заявить союзникам: вы богаты золотом и бедны людьми, а мы бедны золотом и богаты людьми; если вы хотите пользоваться нашею силою, то дайте нам пользоваться вашею, иначе не будет соблюдено равновесие. Не следует забывать, что Отечественная война и вообще вся борьба с Наполеоном велась в значительной степени на английские деньги. Графу Бенкендорфу следовало бы напомнить об этом в Лондоне». П.А. Харитонов косвенно также подхватил мысль министра финансов: «Конечно, и нам нужно поприжать хорошенько союзников. Должен только по чувству справедливости отметить, что едва ли возможно отрицать заслуги Англии в отношении к нам – без ее флота Петроград давно бы не существовал»[151].

Председатель Совета министров П.Л. Горемыкин высказался примирительно-обтекаемо: «Лучше не затрагивать щекотливый вопрос об отношениях с союзниками. Практически это нас ни к чему не приведет. Надо окончательно выяснить, насколько вывоз золота неизбежен и насколько этот вывоз отразится на нашем рубле». В.Н. Шаховской парировал: «Я считаю вывоз золота недопустимым, ибо это должно самым тяжелым образом отразиться на нашем денежном обращении». П.Л. Барк возразил: «Стоимость рубля находится в зависимости не от обеспечивающего его золота, а от перегруженности страны бумажными знаками и, больше всего, от удачливости военных действий. Охрана золотого запаса при запрете свободного размена – фетишизм. Нельзя ради отвлеченного принципа тормозить покупку шрапнелей и ружей. Если Совет министров откажет в согласии на вывоз золота, то я слагаю с себя ответственность за платежи в сентябре. Предвижу неизбежность катастрофы». П.А. Харитонов опять поддержал П.Л. Барка: «Несостоятельность России по американским платежам повлечет за собою такое падение курса, что рубль наш и 10 коп. не будет стоить. Как ни печально, но в данном вопросе приходится идти в хвосте у англичан и французов». А.В. Кривошеин вдруг обеспокоился реакцией общества на вывоз золотого запаса России за границу: «Я думаю, что вопрос этот полезно провести через Комитет финансов при участии финансовых и общественных деятелей. Надо застраховаться таким путем против законодательных учреждений, которые могут поднять скандал и встревожить общественное мнение. Опасен скандал и с точки зрения наших отношений с союзниками». П.А. Харитонов тоже высказался по этому вопросу: «В число сведущих лиц попадет, несомненно, и Шингарев с его, по меньшей мере, своеобразною оценкою финансово-экономических вопросов». А.В. Кривошеин посетовал: «Приходится мириться и с присутствием Шингарева. Человечество требует, прежде всего, не знаний, а вывески»[152]. Складывалось впечатление, что их пугал не сам факт вывоза российского золота за рубеж, а негативная реакция на это событие внутри страны.

В сентябре 1915 г. П.Л. Барк вел переговоры уже не с Д. Ллойд Джорджем, с его преемником на посту канцлера казначейства Р. Мак-Кенной, оказавшимся менее сговорчивым, тем более что в центре дискуссии снова находился вопрос о золоте. На этот раз его актуальность объяснялась Булонским финансовым соглашением, заключенным А. Рибо и Р. Мак-Кенной 9 августа 1915 г., согласно которому для обеспечения запланированного Лондоном займа в США в 120 млн фунтов стерлингов союзники должны были предоставить Англии, для последующей высылки в Америку, золота на 40 млн каждый. П.Л. Барк добился получения займа в 300 млн и согласия Р. Мак-Кенны на высылку золота не сразу и полностью, а в рассрочку и по частям. Подписанное ими 17 сентября 1915 г. англо-русское финансовое соглашение свидетельствовало о переходе роли главного кредитора России от Франции к Англии. В результате золото высылалось через Владивосток в канадский Ванкувер, по распоряжениям П.Л. Барка от 25 ноября 1915 г. (10 млн фунтов стерлингов), 19 мая (10 млн) и 7 декабря (20 млн) 1916 г., т. е. по окончании действия соглашения 17 сентября 1915 г.

Общение П.Л. Барка с А. Рибо осложняло только одно обстоятельство – стремление последнего к обеспечению займов, даваемых России Францией, если не золотом, то зерном и спиртом. Согласно русско-французскому финансовому соглашению, подписанному П.Л. Барком и А. Рибо 21 сентября 1915 г., Франция приняла на себя обязательство продолжать, как и ранее, давать России ежемесячные беспроцентные авансы по 125 млн франков. Французы, однако, не получили ни хлеба, ни спирта. Всего по